Основные этапы развития исторического знания. Этапы развития исторической науки. Историческая наука и историческое образование в современном информационном пространстве Что такое современная историческая наука

Историческая наука и историческое образование
в современном информационном пространстве.

Российская историческая наука сегодня стоит на пороге нового этапа своего развития . Этот этап, представляется, обусловлен вызовами времени как внутри страны, так и в мире в целом.

История сегодня для России – это самая проблемная область науки. Достаточно обратиться к дискуссиям о школьном образовании, о стандартах 3 поколения по истории, о едином государственном экзамене по истории и его месте в системе «обязательных-необязательных дисциплин», об учебной литературе и т.д.

Оценивая состояние исторической науки, необходимо принять во внимание несколько внешних и внутренних факторов, влияющих на ее развитие. Это, прежде всего:

Переходное состояние общества, находящегося в стадии социально-экономической и политической трансформации. В этой обстановке недоверие значительной части общества к прежним схемам перемежается с восприимчивостью к псевдоисторическим далеким от науки сенсационным "открытиям".

Развиваются тенденции превращения истории в элемент "медийной культуры", чему активно и успешно содействуют средства массовой информации.

Просматривается государственная поддержка естественных наук. А это принижает значение гуманитарных областей знания.

Но развитие общества требует ответы на возникающие проблемы современности.

Сейчас на первый план выходит задача не просто написания исторических трудов на ту или иную тему, а создание истории, проверяемой большими и надежными базами данных. Историческое сообщество разбито на различные статусные группы. Есть академическая наука, есть университетская наука, историческое знание «производят» различные структуры (центры, фонды институты). Исторические оценки даются и тиражируются не только историками, но и журналистами, филологами, свою лепту в ситуацию вносят, порой далекие от профессионализма писатели. Кроме этого использование Интернет-ресурсов имеет двоякий характер - они способны, при правильно организуемом поиске, дать важную информацию, но эта информация зачастую не достоверна, и часто содержит ошибки и фальсификаты. Должны быть проверенные банки и базы данных созданные научным сообществом, молодыми исследователями.

К настоящему моменту достаточно четко оформилась новая предметная область истории – постсоветский период. Отказ от марксистской интерпретации истории иногда доходит до крайних форм отрицания теории прогресса, поступательного движения мировой истории вообще. Опытный учитель в своей работе использует и труды классиков (К. Маркса, Ф.Энгельса, В.Ленина).

Сергей Павлович Карпов, декан исторического факультета Московского Государственного университета им. М. В. Ломоносова, академик РАН писал: « В подготовке кадров историков важнейшее место занимает общегуманитарная подготовка и образованность студентов. Практика последних лет показывает, что наряду с широким внедрением интернета в образование, в обыденную жизнь и даже в систему общения молодежи, наблюдается очевидный упадок грамотности и начитанности. Этому способствуют и сами ресурсы интернета, изобилующие грубейшими орфографическими и синтаксическими ошибками, и плачевное состояние изучения русского языка и литературы в средней школе, что усугублено отменой сочинения в качестве вступительного испытания в вузы, и замена его малоэффективным и формальным ЕГЭ по русскому языку. Это уже породило у абитуриентов и студентов пренебрежительное отношение к классике, к культуре слова. Опасным явлением стало и проникновение компьютерного сленга в обыденную речь, в доклады, рефераты, курсовые и дипломные сочинения».

Говоря о болонской системе обучения, он сказал, что реформа привела к упрощению, усреднению и снижению уровня образования. И в области написания и преподавания истории ориентация делается не на системность, а на поиск необычного. И жертвой становится выучка, широта исторического кругозора.

Историческое прошлое России составляет важную часть гуманитарного пространств на разных уровнях общественного сознания – от политического языка политиков до повседневной жизни населения. А российская историческая наука отстает от модернизационных задач российского общества и реформы образования. Почему? Во-первых, ощутим поколенческий «разрыв» в корпорации историков. Ушло поколение ученых советского типа, реорганизованы факультеты, измененился состава научного сообщества в силу различных причин. И вообще произошла девальвация истории как профессии в условиях рыночных отношений.

Учебники должны создаваться вузовскими и академическими учёными, но при одном условии: они обязательно должны апробироваться методистами средней школы и школьными учителями. Потому что учёные знают современное состояние науки, но недостаточно оценивают психологию школьников. Им трудно судить о том, что школьник воспримет, а что нет. Идеальный учебник пишется школьным учителем и учёным вместе. Именно такой учебник будет наиболее интересным и адаптированным. Но пока таких примеров мало, потому что учебники пишут либо учёные, либо методисты.

Помимо учебника необходим целый комплекс учебной литературы : книга для чтения, хрестоматия, атласы, методические материалы. Школьному учителю недостаточно одного учебника и одной программы. Мы должен читать дополнительную литературу, но не чисто научную. Учитель должен быть специалистом во всей истории. Поэтому нам нужна книга для чтения, хрестоматия, где были бы отражены современные достижения науки, интересными фактами.

Интернет, конечно, важен, поскольку оттуда можно почерпнуть много информации. Необходимо уметь отобрать то, что является главным, потому что сейчас возрастает информационный поток. Нужно уметь ориентироваться и выбирать главное, потому что всё постичь невозможно. Я с удовольствием читаю такие журналы, как «Родина», «Русская история», и другие которые показывают правдивую историю нашей Родины.

Около двух тысяч лет назад великий римский оратор и философ Марк Тулий Цицерон говорил: «Первая задача истории - воздержаться от лжи, вторая - не утаивать правды, третья - не давать никакого повода заподозрить себя в пристрастии или в предвзятой враждебности».

Анализ учебников:

Методический аппарат учебников позволяет организовать эффективную работу на уроках и дома. Учебник 5 класса «История древнего мира» Вигасин А.А., Годер Г.И. характеризуют:

1. научность, доступность и популярность изложения в объёмах, учитывающих возраст учащихся;
2. содержит выдержки из исторических документов, что развивает навыки работы с историческими письменными источниками;
3. продумана работа с основными историческими понятиями и терминами, а также датами изученного периода истори;
4. большое количество ярких иллюстраций, репродукций исторических картин, архитектурных памятников эпохи, дающих образное представление о культуре и быте.

Вывод:

Ориентирами в историческом образовании должны является профессионализм, воспитание гражданственности и патриотизма через объективный анализ событий и фактов, на основе общегуманитарной культуры. При отсутствии глубокой внутренней культуры растет подражательность чужим культурам, что неизбежно обрекает нас на отставание.

Ключевым предметом в обучении истории, наряду с историографией и методологией, является источниковедение. Традиция скрупулезного изучения источников; уважение к факту; стремление находить, изучать, описывать и определять конкретные российские реалии во многом утрачена. А ведь эта научная дисциплина – фундамент исторического анализа. Серьезных теоретических разработок в этой области немного, а проблем неисчислимое количество.

Должна быть моральная ответственности историка за достоверность и объективность информации.

АГРОНОМИЧЕСКАЯ НАУКА В XX ВЕКЕ

В отделе науки ЦК все прочнее утверждается понимание беспочвенно­сти многочисленных обещаний Т. Д. Лысенко и псевдонаучности его теоре­тических построений. К концу войны ведущие ученые страны стали резко выступать против застоя в биологии. Организатором и лидером этого течения стал академик АН Белорусской ССР А.Р. Жебрак - генетик и селекционер растений, который в 1930-1931 гг. стажировался в США, в том числе в Ка­лифорнийском технологическом институте у одного из основоположников генетики, создателя хромосомной теории наследственности, президента На­циональной академии наук США Т. X. Моргана. С 1934 г. А. Р. Жебрак воз­главлял кафедру генетики Московской сельскохозяйственной академии им. К. А. Тимирязева. Он понимал, что ликвидировать тяжелое положение в со­ветской науке, устранить монопольное положение в ней невозможно без уча­стия высшего руководства страны. Выразителем мнения послевоенного по­коления молодых работников партаппарата о развитии биологической науки становится Ю. А. Жданов, назначенный заведующим отделом науки Управ­ления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б). Собственный высокий пост и под­держка отца А. А. Жданова - секретаря Центрального Комитета позволили сыну в начальный период его деятельности занимать относительно самостоя­тельную линию по руководству наукой. Он, несомненно, внимательно изучил материалы по биологии из архива Секретариата ЦК, знал о критическом на­строе в отношении Т. Д. Лысенко ряда членов Оргбюро ЦК, обращениях ученых в ЦК партии.

Этому способствовали внешние и внутренние факторы. К внешним факторам относилось упрочение международного сотрудничества, как зако­номерное продолжение военного и политического взаимодействия великих держав в рамках антигитлеровской коалиции. Сотрудничество в военной и научной области требовало взаимодействия научных сил мирового сообще­ства. Т. Д. Лысенко в силу своих архаичных научных взглядов не был готов к такому сотрудничеству, поэтому он всячески этому препятствовал. Перспек­тивы развития народного хозяйства страны также объективно требовали воз­растания роли подлинно научных исследований, чему способствовал и при­ход к руководству новых научных кадров. К тому же его брат перешел на сторону оккупантов и после войны остался на Западе, а к руководству Ака­демией наук СССР пришел С. И. Вавилов - брат Н. И. Вавилова.

В силу указанных причин в конце 1947 г. - начале 1948 г. дискуссии по проблемам генетики и дарвинизма обострились, В ноябре-декабре 1947 г. на биологическом факультете МГУ и в Отделении биологических наук АН СССР состоялись заседания, посвященные обсуждению проблем внутриви­довой борьбы, в феврале 1948 г. в МГУ была проведена конференция по про­блемам дарвинизма. На этих собраниях вновь отмечались ошибочность тео­ретических положений Т. Д. Лысенко и предложенных им агроприемов, на­носивших ущерб сельскому хозяйству.

В связи с полемикой, развернувшейся на страницах американского журнала «Сайенс» о положении в советской биологии, А. Р. Жебрак обраща­ется с большим письмом к Г. М. Маленкову, в котором он для поднятия ме-

Основные проблемы:

1. Сущность всемирно-исторического процесса и его изучение в системе гуманитарных наук.

2. Особенности изучения истории: предмет, источники, методы, концепции, функции исторических знаний.

3. Специфика изучения истории России:

а) в русской историографии XVIII – начала XX в.;

б) в советскую эпоху (проблемы идеологического влияния на науку);

в) в современной российской науке.

4. Этногенез восточных славян и его изучение в исторической науке.

5. Предпосылки и особенности образования Древнерусского государства.

Темы докладов и рефератов:

1. Исторические представления и школы Античности, Средневековья и Нового времени.

2. Современные западные исторические школы и концепции.

3. Советская историческая наука: противоречие партийности и объективности.

4. Гипотезы о влиянии космических циклов на историю человечества.

5. Вспомогательные исторические дисциплины: историография, источниковедение, археология, геральдика, нумизматика и др.

Основные понятия: история, исторический процесс, хронотоп, историзм, объективность, принцип альтернативности в истории, формация, цивилизация

Имена основных представителей исторической науки и философии истории: Геродот, Г. Скалигер, Г.З. Байер, Г. Гегель, Н.М. Карамзин, П.Я. Чаадаев, С.М. Соловьев, М.Н. Покровский, Р. Пайпс, А.Н. Сахаров.

Литература [основная – 1 – 15; дополнительная – 2, 4, 12]

Семинар 2. Становление Древнерусской государственности (IX – XII вв.)

Основные проблемы:

1. Государство Киевская Русь IX – первой половины XII в.: социально-экономическое и политическое развитие.

2. Историческая обусловленность принятия христианства. Крещение Руси. Роль Православия в формировании культуры и нравственных ценностей русского народа.

3. Политическая раздробленность Киевской Руси: предпосылки и сущность процесса. Русские земли и княжества в XII – XIII вв.: особенности социально-экономического развития и политического устройства (Владимиро-Суздальская, Галицко-Волынская, Новгородская и другие земли)

4. Культура Руси IX – первой половины XIII в.

Темы докладов и рефератов:

1. Вопрос о происхождении Древнерусского государства: Споры вокруг «норманнской теории».

2. Язычество восточных славян

3. Крещение Руси и проблема двоеверия в духовной жизни древних руссов.

4. Появление монастырей в Киевской Руси и их влияние на нравственность и культуру древнерусского общества.

5. Основные памятники архитектуры Домонгольской Руси.

6. Литература Древней Руси XI – начала XIII в.

7. Митрополит Илларион и его «Слово о Законе и Благодати».

Основные понятия: этногенез, «норманнская теория», полюдье, «Русская, правда», вече, кириллица, крестово-купольный стиль, язычество, православие, двоеверие.

Основные исторические деятели: Рюрик, Владимир Красно Солнышко, Ярослав Мудрый, Владимир Мономах, Илларион, Нестор Летописец.

Литература [основная – 1 – 15; дополнительная – 1, 6 – 8, 11 – 13, 16, 18, 19, 22, 23, 25]

В каждую эпоху с изменением условий существования общества по-своему раскрываются природа и возможности человека, его отношения с окружающим миром, формы и содержание социальных взаимодействий, характер нормативно-ценностных систем, ведущие тенденции в развитии культуры. На вызовы и кризисы, столь остро ощущаемые в период рубежа веков, формулируются и предлагаются обществу конструктивные «ответы», в том числе – новые образы культуры и новые модели интеллектуального опыта.

Самым заметным проявлением интеллектуальной реакции на глобализацию стал бурный рост исторических исследований, посвященных наиболее острым мировым социальным проблемам, таким, например, как проблема миграций или мобилизующей роли этнического самосознания. Вполне естественно, что эти и подобные, в прямом смысле глобальные, проблемы оказались в фокусе внимания международных конгрессов исторических наук и других крупнейших научных форумов, проходивших в 1990-е – 2000-е годы.

Именно в условиях глобализации, радикального ускорения коммуникаций и очевидного расхождения между экономико-технологическими процессами и идеями, которые движут людьми, особенно остро ощущается необходимость переосмысления теоретических, критических и аксиологических оснований интеллектуальной истории. Формирование в обществе новых ценностных ориентиров не только отражается на исходных предпосылках историка и постановке им научных проблем, но во многом определяет и потенциальные результаты его познавательной и творческой деятельности. По меткому замечанию Антуана Про, «…в конце концов историк создает тот тип истории, который требует от него общество; иначе оно от него отворачивается… Но с другой стороны, нет такого коллективного общественного проекта, который был бы возможен без исторического воспитания его участников и без исторического анализа проблем».

Усилия по историческому осмыслению текущих глобализационных процессов приводят к появлению новых научных и образовательных программ, таких, например, как кембриджская программа «Глобализация в исторической перспективе». Она включает, среди прочих, темы по «истории идеи глобализации и глобальных взаимосвязей», по «окончаниям периодов глобализации и обратимости глобализации», по «истории Объединенных Наций и международных институтов» и по так называемой «интернациональной истории», или «межнациональной истории», понимаемой как «история отношений между индивидами и культурами, включая индивидов, одновременно принадлежащих к нескольким культурам или меняющих идентичность, язык общения, страну пребывания и национальность».

Кроме того, в век глобализации изменяется положение Европы в мире

и интересно, что в новом контексте не менее активно идет процесс пересмотра содержания таких привычных понятий, как «всемирная история» и «европейская история». К примеру, известный американский историк Джон Гиллис в обобщающем докладе о состоянии изучения европейской истории в американских университетах констатировал неопределенность в ее дефиниции, во-первых, постольку, поскольку меняется сам облик Европы (прежде речь шла преимущественно о Западной Европе, а теперь «мы подразумеваем нечто одновременно более масштабное и более сложное»), и, во-вторых, поскольку изменяются отношения Европы с «остальным миром»: «она утратила свое центральное положение как в пространственном, так и в темпоральном измерении» и перестала служить моделью и «мерилом прогресса», «хотя правда и то, что ни одна другая региональная история не заступила ее место в качестве исторического образца».

Во второй половине прошлого века произошло беспрецедентное расширение взаимодействия истории с другими социальными и гуманитарными науками, возникли новые объекты и методы исторического исследования, был вовлечен в научный оборот колоссальный массив новых источников, выработан целый ряд принципиально новых подходов к анализу источников традиционных, появились новые эффективные способы обработки информации.

Но изменения касались не только познавательных средств. Многие социальные функции историографии – идентификационная, воспитательная, развлекательная – в условиях беспрецедентного разрастания пропасти между профессиональным и обыденным историческим сознанием были эффективно освоены масс-медиа. Усугубило ситуацию распространение в околонаучной исторической культуре постмодернистского лозунга «каждый сам себе историк». Принцип исторического исследования посредством критического изучения первоисточников (в том числе визуальных) ныне разделяется очень немногими за пределами профессиональной среды. Публикации источников в Интернете, он-лайновые курсы и обучающие программы для любителей не решают проблему. Ситуация требует от научного сообщества разработать стратегическую программу «экспансии» в Web-пространство, хотя найти необходимые ресурсы для ее полномасштабной реализации чрезвычайно трудно.

Вполне закономерно тема общественного потенциала и роли исторической науки в последние десятилетия стала одной из ведущих в мировой историографии, в общественных дискуссиях и публицистике. Обращение к ней затрагивает не только многие аспекты самой исторической науки, но отражает потребности широкой общественности, придавая научной дискуссии о социальных функциях, «пользе истории» и ответственности историка публичный характер.

Историки задаются вопросом о том, как изменяется сам образ исторической науки и статус истории в системе научных дисциплин, какое место она занимает в иерархии ценностей современной культуры? Что происходит с функциями исторического знания в условиях ускоряющихся социальных трансформаций? Как сказываются процессы глобализации и обеспечивающие их новые технологии на структуре исторического знания и формах его презентации?

И смежный круг вопросов – каково назначение и задачи работы профессиональных историков? Что дает история для решения наболевших вопросов существования людей в становящемся все теснее и все взрывоопаснее мире? Как она сегодня «учит жизни»? Как она вообще может учить жизни современников, опираясь на принцип историчности постоянно меняющейся действительности (а стремительность этих перемен все время нарастает, что ускоряет процесс отчуждения недавнего прошлого и делает его опыт нерелевантным)? И как тогда могут быть “оправданы” (с точки зрения практической пользы) профессиональные занятия историей в глазах общественности?

Эти насущные проблемы осознаются ведущими историками, придерживающимися разных методологических парадигм, за исключением, быть может, тех радикальных идеологов, которые вообще отрицают концепцию научной истории в любом ее виде и ее роль в социуме, призывая «забыть об истории» и «обходиться без исторического сознания». Отвечая на вопрос интервьюера о том, помогает ли историография понимать разные культуры, Хейден Уайт так сформулировал свою позицию: «Конечно. Если рассматривать ее как любой вид дискурса о прошлом или об отношениях между прошлым и настоящим… Различные способы, с помощью которых в разных культурах обсуждается взаимосвязь между прошлым и настоящим, сообщают нам о том, как организована та или иная культура или как она осмысляет преходящие обстоятельства или свою судьбу. Можно быть уверенным, что история была экспортирована в те культуры, которые первоначально ее не имели, таким же образом, как христианство и капитализм – но совсем не так, как современные естественные науки. История никак не может считаться наукой в том же смысле, что химия или физика. Не каждый в ней нуждается, и, возможно, многим людям она наносит ущерб. Нельзя думать, что если история обслуживает, или может показаться, что обслуживает, наши потребности, то она нужна всем».

Разумеется, далеко не все представители исторической профессии согласны с постулатами классика постмодернистской историографии. Поставив вопрос «Для чего изучать историю?» в своей одноименной публикации, известный американский историк Питер Стирнс дал следующий набор ответов: изучение истории помогает понимать людей, человеческий опыт и происхождение изменений в обществе, дает почву для размышлений по поводу морали и доставляет эстетическое наслаждение, создает условия для самоидентификации и делает нас гражданами, развивает способность анализировать и оценивать многообразные свидетельства и их различные интерпретации, расширяет эрудицию и кругозор. Суммируя эти частичные ответы, он выносит вердикт: предоставляя доступ к лаборатории человеческого опыта, знание истории является источником инноваций.

На рубеже тысячелетий существенно преобразился облик дисциплины и ее положение в обществе. Если в XIX столетии, которое недаром называют «историческим веком», высокая степень доверия к истории и социальный престиж исторической науки опирались на укрепившееся в общественном сознании представление о преемственности исторического развития человеческой цивилизации и, соответственно, об уникальных возможностях использования опыта прошлого как средства решения проблем настоящего и построения «светлого будущего», то осмысление драматического опыта ХХ века подорвало убежденность в «пользе истории» и сложившиеся отношения «наставницы» и «прилежного ученика» между исторической наукой и обществом. Однако то, что историческое объяснение не соответствует жестким критериям научности в ее традиционном понимании, восходящем ко второй половине XIX века, не делает историческое познание менее строгим в плане соответствия высоким профессиональным стандартам и, тем более, не оставляет его невостребованным.

Четко обозначившийся на заре нового тысячелетия парадигмальный сдвиг способен вернуть истории веками принадлежавшее ей центральное место в культуре любой эпохе. Нельзя не признать значение и справедливость такого определения: «История – это самая богатая знаниями, сведениями, самая живая и, быть может, самая захламленная область нашей памяти, но вместе с тем это основа, дающая всякому существу недолговечный свет его существования».

Сохранение за ремеслом историка достойного общественного статуса невозможно без осмысления современного состояния историографии и восстановления синтезирующего потенциала исторического знания.

Именно на эти ключевые проблемы была ориентирована Программа фундаментальных исследований Отделения историко-филологических наук РАН «Общественный потенциал истории», успешно осуществленная в 2003–2005 гг. В программе была поставлена цель раскрыть общественную роль исторической науки, место исторического знания и исторического сознания в развитии общества и цивилизации на разных этапах истории, и особенно на рубеже XX – XXI вв., когда в современной ситуации глубоких общественных и культурно-исторических трансформаций эта проблема вновь выдвинулась на первый план, а интенсивность ее обсуждения приобрела беспрецедентный характер.

Важная роль в этой необходимой для сообщества историков коммуникативной стратегии должна принадлежать «истории для всех», или так называемой «публичной истории» (ориентированно на публику за пределами профессионального научного сообщества), способной преодолеть отчуждение от «непосвященных», оперативно отвечающей на социальные запросы, общаясь с самой широкой аудиторией на понятном ей языке и используя современные средства коммуникации. Необходимость активного участия историков в таком диалоге осознается в академической среде. Эта насущная задача подчас (при благоприятных условиях) реализуется в крупных образовательных проектах. Так, уже в 1990-е годы и в первые годы XXI века в университетах целого ряда западных стран были введены специальные учебные программы и созданы научные советы, центры, институты, общества, периодические издания по «публичной истории», призванной распространять профессиональные стандарты, «ремесло историка», исторические знания и навыки исторического мышления в кругах непрофессионалов, и – что принципиально важно – успешно замещающей в массовом сознании тот плацдарм, который захватили в России провозвестники «новой хронологии» и им подобные. Нельзя не отметить с сожалением, что в России подобные центры и программы развития не получили.

Тема «потребителя» продукции историка, его «целевой аудитории» стала необычайно актуальной. В ряду центральных проблем «истории для публики» – «самодеятельная история» семьи, прихода, локального сообщества, институциональные механизмы реализации социально-воспитательного потенциала истории, взаимосвязь исторической науки и образования, возможность воздействия достижений науки на общество через преподавание и в средней, и в высшей школе. «Публичная история» изучает влияние на формирование массовых исторических представлений таких публичных институтов, как музеи, библиотеки, архивы и фонды культурного наследия, а также популярной и художественной литературы, изобразительного искусства, театра, кино и телевидения. Ее главный вопрос очень точно сформулирован в специальном проекте Австралийского центра публичной истории (под названием «Австралийцы и Прошлое»): «как простые люди узнают об историческом прошлом, оценивают его и действуют в соответствии со своими знаниями о нем». Подобного рода исследования опираются на социологические опросы и специальные методики устной истории.

Центральное место занимает изучение влияния опыта истории на политику. Исторические аргументы всегда активно использовались в политической практике, в общественных дискуссиях и в социальных программах. В современном мире уже нет сомнений по поводу роли исторического опыта, использования информации, знаний, представлений о прошлом в процессе принятия политических и других решений, связанных с намерением достичь определенной цели. «Публичная история» переводит эту аксиому в актуальную образовательную практику, осуществляя специальную подготовку историков-консультантов для работы в государственных структурах и органах местного самоуправления.

Важнейшая функция исторической науки состоит в воздействии на общественное сознание, на представления людей об окружающем мире и об обществе, в котором они живут, а также о своем далеком и недавнем прошлом. Сторонники и разработчики программ «публичной истории» (ее также иногда называют «народной» или «популярной» историей) прилагают усилия для раскрытия механизмов такого воздействия, причем как научного знания, так и мифологических построений. Вообще тема мифов в истории, роли доминирующих и конкурирующих образов прошлого, сложившихся спонтанно или умело внедренных в массовое сознание, привлекает все большее внимание мировой историографии.

Новый поворот привел и к интенсивной разработке различных аспектов проблемы «мест памяти», «образов прошлого», «исторической мифологии», которой посвящены уже не десятки, а сотни исследований.

Выясняются условия и механизмы формирования и фиксации представлений об опыте недавнего прошлого и долговременной исторической памяти, способы коммеморации, воздействие образов прошлого в социальной и культурной памяти на мотивацию поведения индивидов и групп, приемы инструментализации исторической памяти («политики памяти») и использования «исторических» построений в прошлых и текущих этнических, конфессиональных и национальных конфликтах.

Обсуждение многочисленных вопросов, поставленных перед исторической наукой современным обществом, должно быть непременно продолжено – и не только историками, но и заинтересованными представителями многих других областей гуманитарного, социального и естественнонаучного знания.

Однако как обсуждение, так и решение этих вопросов невозможно без глубокого анализа теоретических оснований, методологических аспектов и актуальной исследовательской практики мировой и отечественной историографии.

Превращение исторических знаний в историческую науку осуществлялось в течении длительного времени. Сейчас в развитии исторической науки выделяют следующие наиболее важные этапы.

1. Исторические представления Древнего мира. Сначала историческая мысль развивалась в виде сказаний и мифов. Особенностью мифологического мышления, свойственного многим древним народам, был исторический пессимизм – идея о том, что «то, что было раньше, – лучше, чем сейчас». Так, древние индийцы считали, что «золотой век» человечеством уже пройден, а впереди – только тяжелый труд и всевозможные испытания.

Кроме того, мифологическое мышление связывало ход истории с деяниями богов. Так, в «Илиаде» Гомера причиной Троянской войны послужила ссора богинь. Тогда же вырабатывается концепция, согласно которой герои творят историю с помощью и по воле богов. В целом история человечества представлялась им как проявление воли божества: Рок определял судьбу народов.

Древнегреческий философ Эпикур (341-270 до н.э.) считал, что развитие истории осуществляется благодаря открытиям и изобретениям гениев.

Высшими достижениями исторической мысли в эпоху Древнего мира были сочинения античных авторов – Геродота и Фукидида. Греческого историка Геродота (между 490 и 480-ок. 425 до н.э.) считали «отцом истории». Он описал Древнюю Грецию, а также народы и страны, в которых побывал: Персию, Ассирию, Вавилонию, Египет, Скифию. Главный его труд – «История греко-персидских войн».

Древнегреческий историк Фукидид (ок. 460-400 до н.э.) автор «Истории», включающей восемь книг, посвященной Пелопоннесской войне, и считающейся вершиной античной историографии. Великим античным историком был и Полибий (ок. 200-ок. 120 до н.э.), предпринявший попытку создать всемирную историю. Его труд «История» (40 книг) охватывает историю Греции, Македонии, Малой Азии, Рима и других стран периода от 220 до 146 до н.э.

В Древнем Востоке также важную роль придавали культу прошлого. Так, в Китае при каждом удельном правителе (впоследствии после объединения Китая – при дворе императора) находился историограф. Ко II в. до н.э. появилось множество летописей, анналов, в основном локальных. Обобщил эти источники сын придворного историографа Сыма Таня – Сыма Цянь (145 или 135 – ок. 86 до н.э.), прозванный «китайским Геродотом». Главным делом всей жизни Сыма Цяня стали «Исторические записки» («Ши Цэи»), оказавшие весомое влияние на развитие исторической науки в Китае. С того времени в Китае стали составлять истории всех правящих династий.

2. Историческая мысль эпохи Средневековья развивалась под влиянием церковно-религиозной идеологии, поэтому в сочинениях, принадлежащих историкам разных стран и народов этого периода, исторический процесс общественного развития трактовался идеалистически. Ведущей исторической концепцией раннесредневековой мысли Западной Европы стала концепция провиденциализма (по воле провидения), разработанная Августином Блаженным (354-430). Популярной, как и в древности, была теория великих людей и героев. Среди европейских историков этой эпохи выделяют Григория Турского (538 или 539-593 или 594), Рауля Глабера (985 – ок. 1047), Михаила Пселла (1018-ок. 1078 или ок. 1096). Григорий Турский – автор «Истории франков» в десяти книгах. Этот труд считается историческим памятником раннего Средневековья, его автора называют «отцом варварства».

На арабском Востоке наиболее крупными учеными-историками были авторы «всеобщих историй» Якуби (X в. н.э.), Абу Ханифа ад-Динавери (IX в.) и Табари (кон. IX – начало Х вв.). В Китае в XI в. государственный деятель и историк Сым Гуан создал огромный труд (294 книги), охватывающий историю китайского народа с V по конец IX вв.

В средневековой России в начале XII в. было создано выдающееся произведение русской общественно-политической мысли «Повесть временных лет», автором которой называют монаха Киево-Печерского монастыря летописца Нестора. Затем появилось «Слово о полку Игореве», посвященное неудачному походу Новгород-Северского князя Игоря Святославовича на половцев. Автор отмечает пагубность раздробленного состояния русских княжеств и необходимость их единения перед угрозой вражеского нашествия.

Изучение истории человечества получило новое развитие в эпоху Возрождения, перехода от Средневековья к Новому времени, когда засилью средневековой религиозной идеологии было противопоставлено культурное наследие античности. Усиливается интерес к памятникам древности. Зародились новые подходы к пониманию истории. Итальянский политический деятель Н. Макиавелли (1469-1527) в работе «Государь» (1513) назвал одну из причин борьбы людей в истории – имущественную.

3. В эпоху Нового времени некоторые западноевропейские историки и философы, отбросив идею бога как творца истории, попытались объяснить причинно-следственную связь материального мира исходя из него самого. Итальянский философ, один из основоположников историзма Д. Вико (1668-1774) утверждал, что исторический процесс имеет объективный и провиденциальный характер.

Все нации развиваются по циклам, состоящим из трех эпох: божественной (безгосударственное состояние, подчинение жрецам); героической (аристократическое государство) и человеческой (демократическая республика или представительная монархия). А. Тюрго (1727-1781) – французский государственный деятель, философ-просветитель, экономист – считал, что историю общества движет человеческий разум. Философы Нового времени считали, что идеи правят миром. Они же развили после Цицерона (106-43 до н.э.) идею естественного права и позднее пришли к идее просвещенного монарха.

Однако в целом западноевропейская историческая наука периода становления и утверждения капиталистических отношений, т.е. Нового времени, несмотря на борьбу с феодально-церковными воззрениями на историю общества, оставалась на идеалистических позициях. Для воззрений ученых этого времени характерен дуализм: подходя к явлениям природы материалистически (хотя и метафизически), они в изучении истории оставались сторонниками идеализма, объясняя ход исторического процесса как проявление «воли Бога», «божественного провидения», «божественного мирового духа» или абсолютной «идеи».

Крупнейшими ее представителями на Западе были Ф. Гизо (1787-1874), О. Тьерри (1795-1856), Ф. Минье (1796-1884), М. Генри (1818-1881), Т. Карлейль (1795-1881), М. Маколей (1800-1859). Французские историки Ф. Гизо, О. Тьерри, Ф. Минье в первой половине XIX в. создали буржуазную теорию классовой борьбы, в которой признали классовые различия в обществе, но отрицали эксплуататорский характер буржуазного государства.

В XIX в. немецкие историки Ф. Шлоссер (1776-1861) и В. Онкекн создали «Всемирную историю» (соответственно 19 и 46 томов).

Огромное значение для развития исторической науки имело утверждение в XIX в. исторического метода познания и появление марксизма.

Исторический метод (принцип) подхода к действительности как изменяющейся во времени, развивающейся признавали до Маркса представители немецкого классического идеализма, например, Гегель (1770-1831). Однако последовательно принцип историзма был разработан К. Марксом (1818-1883) и Ф. Энгельсом (1820-1895). Его отличительная черта – распространение на все сферы объективной действительности – природу, общество, мышление.

Маркс и Энгельс писали: «Мы знаем только одну единственную науку - науку истории. Историю можно рассматривать с двух сторон, ее можно разделить на историю природы и историю людей. Однако обе эти стороны неразрывно связаны: до тех пор пока существуют люди, история природы и история людей взаимно обусловливают друг друга».

Историческая мысль Востока в XVII-XIX вв. переживает упадок; историки этого времени не выдвигают новых идей и концепций, а подражают древним авторам – и по содержанию работ, и по их форме.

В России в XVIII в. были предприняты первые попытки создать систематизированный свод отечественной истории. Это 7-томная «История Российская» В.Н. Татищева (1686-1756), «История Российская» М.М. Щербатова (1733-1799) в 20 книгах.

Крупнейшим российским историком начала XIX в. был Н.М. Карамзин (1766-1826). Его главный труд – «История Государства Российского», написанная простым живым языком. За этой работой Карамзина последовали 29-томная «История России с древнейших времен» С.М. Соловьева (1820-1879), «Русская история» Н.И. Костомарова (1817-1885) и «Курс русской истории» В.О. Ключевского (1841-1911). Специалистом по всеобщей истории был Т.Н. Грановский (1813-1855).

4. Бурное развитие получила историческая наука в Новейшее время (конец XIX-XX вв.). На этом этапе в западной исторической науке были разработаны различные концепции исторического развития. Здесь следует назвать англичанина Арнольда Тойнби (1889-1975), американца Уолта Ростоу (р. 1916), Макса Вебера (1864-1920), Марка Блока (1886-1944), Алвина Тофлера (р. 1928) и др.

Среди наиболее известных отечественных историков Новейшего времени Ф. Платонов (1860-1933), М.Н. Покровский (1868-1932), Е.В. Тарле (1876-1955), В.В. Струве (1889-1965), С.Д. Сказкин (1890-1973), Е.А. Косминский (1886-1959), М.В. Нечкина (1901-1985), И.Д. Ковальченко (1928-1995), А. Нарочницкий, М.Н. Тихомиров (1893-1965), С.В. Бахрушин (1882-1950), М.А. Барг и др.

В 50-е гг. Академия наук СССР подготовила и издала 13-томную «Всемирную историю». Сейчас выходят тома новой «Всемирной истории», задуманной как 24-томное издание. В 1996 г. вышло уже более 10 томов.